Место, которого нет

Если пойдете по парку «Горка» к стене Мандельштама, то увидите кованую лестницу. Раньше на ее месте стоял двухэтажный дом. Там был райский сад, которым заведовал Волшебник. Поговаривали, что это один из садовников Крымских дворцов. В его дворе росла японская глициния. Она была огромная. А как пахла! Над домом нависала гигантская белая акция. Розы плелись по стенам. А соседка Волшебника выращивала ирисы размером с человеческую голову. Я никогда таких не видела больше. Весной весь маленький замкнутый двор был усыпан подснежниками. Я испытывала такой восторг! Мне казалось, что это портал в сказку. Мне Волшебник сказал: «Ты всегда должна сажать цветы. А когда будешь ирисы сажать, смотри, чтобы “бегемотик спинку свою грел”». И сколько бы я ни посадила этих ирисов в своей жизни, они всегда вырастали.

Художник Искандер Улумбеков

Чудо-школа

Мне было 7 лет, когда мы переехали из Сокольников. В первый класс я пошла уже здесь, в 35-ю школу у Покровских ворот. Удивительная школа! У нас было настоящее братство. До сих пор, в каких бы частях света ни жили сейчас мои одноклассники, мы общаемся. Стали друг другу кумовьями ‑ перекрестили детей друг друга.

У школы очень богатая история. Она основана в 1908 г. Изначально это было училище на углу Покровки и Армянского переулка ‑ невероятное по тем временам: совместное обучение, никакой формы! Учеников было очень много, поэтому в 1913 г. открыли второй корпус в Большом Трехсвятительском. Здесь мы и учились. Здание внутри шикарное: широченные мраморные лестницы, дубовые перила, огромные классы с кафедрами. Старорежимные квартиры учителей, квартира дворника, гигантские мастерские, зал с концертным роялем, костюмерные. Кто учился до меня, еще застал кожаный диван, на котором все дети валялись и прыгали. Учителя, правда, были в основном жуткие, но это никакого не волновало. Кроме нескольких ‑ и память о них мы до сих пор чтим. Наш любимый физрук Виктор Аполлонович Воинов ‑ лыжник, многоборец. Он очень много лет проработал в школе, пришел сразу после завершения спортивной карьеры. Жена его тоже в школе работала учителем русского языка. Чудесные люди. Виктор Аполлонович воспитал невероятное количество ментально здоровых людей!

Дворник Рашид

В соседней арке нашего дома жил дворник Рашид. У него когда-то была семья, но я их не застала, помню его уже в одиночестве. Абсолютный ангел, прекрасно разбирался в людях. Рашид был очень привязан к нашей семье, к моему папе, ученому, с которым он часто обсуждал политику. Из командировок папа всегда что-то привозил Рашиду. «Почему у нас ворота не скрипят, знаете? Мне профессор Валентиныч привез из самой Америки смазку! Сказка-смазка!» Маму Рашид всегда жалел и старался ей помогать. «Афанасьевна, ты куда несешь такую тяжесть?! Нехорошо, надо всегда Рашида звать!»

Жильцам дома Рашид был предан; у него имелись ключи почти от всех квартир, он знал всех детей. Да не просто знал ‑ с ним нас оставляли. Папе он мог сказать: «Что же ты ‑ профессор, а на такой грязной машине ездишь! Я тебе ее помыл.» И говорил, и делал он это не потому, что хотел денег получить, ‑ просто знал, что папа очень занят. Правда, у него был конфликт со староверами. Один из них, Сидорыч, постоянно что-то мастерил в сарайчике во дворе. Из-за этого сарайчика шли у них с Рашидом настоящие бои. В сторону Рашида летели и «языческая морда», и всякие другие ругательства. А Рашид ему отвечал татарскими проклятиями, перемешанными с цитатами из Сталина. Драматический театр!

В нашей квартире жил инженер компании А. Э. Эрихсона, вдовец. У него было лишь одно требование к квартире: наличие балкона и последний этаж. Он строил первую очередь телефонной станции в Москве в Милютинском переулке, дом № 5.

Таинственные старики

В 1970-х в нашем районе было мало молодых людей и детей, зато много стариков. Они делились на две категории: злые и добрые. Злыдни постоянно гоняли всех, ругались, делали замечания не к месту. Все знали, кто злой, а кто добренький. И не то чтобы все друг с другом дружили, нет конечно; был городской снобизм, но тем не менее все друг друга знали.

В дворницкой Рашида жили старик и старуха. Они были друг другу никем, но все думали, что брат и сестра, потому что очень похожи. Но они просто жили как в коммунальной квартире. Имени старика мы не знали. Все его звали просто Дед. Он всегда ходил в кротовой шубе и шапке. Со временем только толще становились стекла в очках да резинка, которая их держала. Он постоянно дарил детям книжки. Не знаю, где он их брал. Мне он подарил сказки Андерсена, а еще книгу по ботанике – я увлекалась.

Старушку звали Елена Филоменовна, она в свое время училась на каких-то высших женских курсах. У нее было два образа: светская дама и баба-яга. Иногда она надевала драный платок, тужурку какую-то, юбку тоже драную. Горбилась, ходила с клюкой. Настоящая баба-яга! В другие дни ее можно было увидеть в элегантном черном пальто, с аккуратной прической, в шляпке, сапожках. Дама! Вот такие диаметрально противоположные образы у одного человека. Елена Феломеновна была чертежницей, всю жизнь перечерчивала что-то. Когда ее не стало, доска чертежная хранилась у нас дома ‑ широкая, с маленькими черточками от туши.

В соседнем подъезде жила двоюродная сестра Елены Филоменовны. Она была совершенно сумасшедшая, с такой же сумасшедшей собакой ‑ огромной овчаркой по кличке Князь. В детстве казалось, что он был размером с коня! Хозяйка его водила на толстой рваной веревке и с ошейником, который подарила моя мама ‑ потому что сил не было смотреть на собаку с петлей из веревки на шее. Если мимо шли люди, Князь вел себя как в фильме ужасов: лаял, рычал, скалился. При этом никого ни разу в жизни не покусал. Бабка терпеть не могла, когда собака лаяла, поэтому немедленно начинала проклинать прохожих, из-за которых пес так нервничал.

Новая Каштанка

У нас в районе был большой коллектив собачников. Однажды, в очень морозный день у нас дома появился пес! Моя мама вместе с соседкой Мариной привели его к нам домой; он был очень измотанным, но явно домашним. Никаких объявлений о пропаже пса не было, но собачники тут же разнесли по району эту новость. И спустя какое-то время нашелся хозяин; он жил за Милютинским садом. Оказалось, что это артист Театра сатиры, который в Кабачке «13 стульев» играл пана Вотрубу. Очень милый, скромный человек, при этом звезда союзного значения. Он забрал пса, но через два дня тот опять сидел у нас под дверью. И артист сказал: «Раз ему так нравится у вас, пусть останется. У меня невестка не любит собак, псу у нас дома последнее время как-то плохо» . Так у нас появилась собака!

Парк мечты

На месте парка «Горка» была больница № 18. После войны сюда привезли детей-сирот из блокадного Ленинграда. В День пионерии они посадили аллею из вязов и лип в честь своих погибших родителей. В этой больнице работала удивительный врач-кардиолог, она разработала кардиотропу по этой горке. У нас тут люди в больничных пижамах разгуливали по улице ‑ прямо фильм «Покровские ворота»!

В 1998 г. больницу убрали, остался пустырь, и в Управе уже лежал макет Еврейского центра. Потом решили делать парковку в 8 ярусов. Тут же появились какие-то казахские инвесторы с проектом гостиницы в 12 этажей. Земля была ничьей, и все время кто-то на нее покушался. Я смотрела на этот пустырь и думала: «Здесь нужен парк». Должен же остаться хоть какой-то зеленый кусок! Мы с моей подругой из соседнего дома, тоже Ольгой, дочкой художницы Веры Преображенской, начали собирать информацию. Выяснили, что это территория ‑ природоохранная зона, входит в общую концепцию улицы. Очень хотелось все это спасти. Я мечтала об этом парке! Мы с Ольгой объединились. Собрали группу поддержки и решили действовать.

Ходили к депутатам. Они нас отправляли в Департамент строительства. Оттуда ‑ снова к депутатам. Обратились к Евгению Буднику, вместе с ним мы добивались открытия для горожан хотя бы части территории Морозовского сада, который находится в частной собственности. Он сказал: хотя шансов мало, будем стараться голосовать за открытую территорию. И проголосовали. Но вдруг там появилась хаотичная парковка под деревьями. Потом ‑ план по благоустройству территории; парк в него по прежнему не входил, зато все собирались залить асфальтом. Когда приехали катки, мы их остановили: просто перегородили въезд машинами, спросили документы, «взяли в заложники» рабочих. Приехала администрация района. Ругань была страшная!

Мы подключили всех кого могли. Нарисовали с Ольгой примерный план парка: фонтан, детскую площадку, розарий. Продолжался дележ: эти 2,7 га пытались раздербанить, мы говорили, что не отдадим. Это было настоящее сражение. И мы победили!

Наконец стройка! Нам дали чудовищного подрядчика; никто ничего не умел делать. У нас в спецификации были прописаны аллейные липы, а они привезли кривые, садовые, причем такие, что и дачники бы не купили. Приходилось контролировать весь процесс, каждый день как на работу жители ходили дежурить на стройку. Это было очень тяжело. Но в итоге наш парк получил награды ландшафтных архитекторов!

О названии думали долго. Здесь рядом жил Олег Ефремов, хотели назвать парк в его честь. Но не случилось. У нас была самая простая идея: холм, на которым можно сидеть на траве летом, а зимой кататься с горки. Ведь наши места так и называли всегда ‑ «горка». Само слово такое, мне кажется, очень московское.

В нашем парке чисто, все прополото и ухожено. Мы сами нашли поставщика растений для розария. Посадили розы и туи, но в первые же дни приехали люди с тачками и все выкопали. Мы поехали с мужем, купили машину роз и решили, что будем сажать до тех пор, пока хомяк не лопнет. Удалось. У нас роскошный цветник летом. Раньше это было глухое место, страшно мимо пройти, а сейчас такой уединенный, спокойный уголок. И еще много интересного в планах.

Текст: Ольга Пичугина

Фото: pastvu.com, izi.travel