Мы уже девять месяцев рассказываем вам о Немецкой слободе петровского периода, но о самом Петре говорили только как о человеке, который всегда был рядом или влиял на жителей Кукуя. Однако на фигуре самого Петра давно уже пора было остановиться и посмотреть, как на него повлияли не только его друзья, но и сам образ жизни, манеры, обычаи и правила поведения Иноземной слободы.
Несомненно, многое изменилось после Великого посольства, во время которого Петр увидел воочию все, к чему стремился и что хотел бы видеть и в своей столице. Он даже успел кое-что воплотить, но к счастью не все. Петр Первый совершенно не заботился о старой Москве и, кажется, готов был перестроить ее всю до основания, если бы не «окно в Европу». Так и случилось, что начавшие карьеру в Москве архитекторы, каменотесы и прочие умельцы переместились в строящуюся новую столицу. А Москва осталась чтить и уважать свои традиции, пусть иногда даже смешные и неожиданные.
Петр увлекся своей новой игрушкой и мечтой – городом на Неве. Но еще до строительства Петербурга царь успел внедрить некие новшества и в Москве. Сразу стоит оговориться, что речь идет не об обрубании бороды топором и обрезании длинных кафтанов. Как, впрочем, и о курении и других приобретенных у друзей из Немецкой слободы пагубных привычках. Все это тоже было и ввело в шок бояр, да и остальной московский люд. Но это скорее эпатажные действа, только подчеркивающие западные привычки Петра. А главное заключалось совсем в другом.
Итак, что же поразило царевича в Немецкой слободе? Что он решил внедрить в привычный уклад столицы, сломав его и преобразовав по собственному замыслу? Надо понимать, что Немецкая слобода со своими правилами и устоями сильно отличалась от того, что происходило в Москве, и Петр это прекрасно понимал и осознавал. Именно слобода зародила в нем надежду, что вся страна может измениться и пойти другим путем.
Москва, спаленная пожаром…
Можно долго спорить любил или не любил Петр Великий Москву и какой бы она стала не реши он сменить местоположение столицы, но еще до переселения двора на Неву он уже начал действенные и важные преобразования в городе. Одно из них касалось постоянной городской беды – пожаров, которых было не избежать в деревянном городе.
Толчком для введения мер противопожарной безопасности, говоря современным суконным языком, стал пожар 19 июня 1701 года. Он стал одним из самых страшных бедствий со времен царствования Иоанна Грозного. Вот как об этом писали в хрониках:
«В 11-м часу, волею Божиею учинился пожар: загорелись (в Кремле) кельи в Новоспасском подворье: и разошелся огонь по всему Кремлю, выгорел царев двор весь без остатку; деревянные хоромы и в каменных все нутры, в подклетях и в погребах — все запасы и питья. Льду много растаяло от великого пожара, не в едином леднике человеку стоять было невозможно.
Ружейная и мастерская палаты, святые церкви на государевом дворе, кресты и кровли, иконостасы и всякое деревянное строение сгорело без остатку; также и дом святейшего патриарха и монастыри, а на Иване Великом колоколы многие от того пожара разселись. И все государевы приказы, многие дела и всякая казна погорели. Дворы духовенства и бояр все погорели без остатку. Огонь был так велик, что им уничтожены были Садовническая слобода и государевы палаты в саду. Даже струги и плоты на Москве-реке погорели без остатку».
В 1704 году Петр издает указ о строительстве каменных домов в Кремле и Китай-городе. Это должно было защитить центр города от всепоглощающих пожаров, остановить их и дать возможность спасти самое ценное. К тому времени Немецкая слобода уже была частично выстроена в камне, а за пожарами следили специальные люди, входившие в случае необходимости в пожарную команду.
Но этого Петру показалось мало, и он решает обязать домовладельцев следить за состоянием мостовых. В самом же центре города и вовсе заменяет деревянные мостовые на каменные плиты и булыжник. Впрочем, постепенно деревянные мостовые во всем городе тоже меняют на мелкие камни, что мешает в случае пожара огню быстро перекидываться с одной стороны улицы на другую.
Была даже введена особая «каменная повинность». Дворцовые, архиерейские, монастырские земли, вотчины и крестьянские дворы обязывались сдавать в казну определенное количество камней и песка для прокладки мостовых. Все возничие при въезде в Москву показывали, сколько и какого камня они везут. А иначе их могли на заставах развернуть и не пустить в город.
В 1711 году вышел еще один императорский указ о снабжении гарнизонных частей Москвы пожарными инструментами (топорами, ведрами, лопатами и баграми).
Впрочем, справедливости ради надо отметить, что большие пожары это не отменило. И 13 мая 1712 года в Москве случился еще один разрушительный пожар, второй на памяти Петра Алексеевича. Он начался за Пречистенскими воротами Белого города и всего за час уничтожил треть московских построек.
После этого всем горожанам было предписано делать в печах широкие трубы и устанавливать их фундаментом на земле. В «черных» избах требовалось ставить кирпичные печи. У тех, кто не выполнял предписание, избы разрушали. Состояние печей должно было проверяться четырежды в год. Меры жесткие, но правильные и действенные. Петр всегда рубил с плеча и часто вполне оправданно и осознанно, когда дело касалось не кого-то конкретно, а имело значение государственной важности.
Карета и помои
Еще одна история стала поворотной для борьбы с мусором и грязью в городе. Обычные жители не утруждали себя заботой следить за чистотой в городе. Это становилось причиной многочисленных эпидемий и болезней, а также не способствовало благоуханию на улицах столицы. Помои просто выливались в сточные канавы или на мостовую. А то и в Москва-реку, отчего запах от реки шел такой, что и купаться не очень хотелось и посидеть вечерком на берегу с милой тоже было большим испытанием на прочность.
Все изменилось в одночасье, когда в очередной серый и дождливый день, скрывший солнце за тучами, государь изволил отправиться по делам. Улицы растеклись грязью, смешанной с помоями, царская карета выехала из ворот Кремля и тут же попала задним колесом в мутную глубокую лужу, от которой воняло на весь окрест. Колесо увязло наполовину и Петру пришлось шагнуть прямо в эти помои, что вывело царя из себя и он тут же на коленке издал указ, которым предписал всем жителям столицы бороться с грязью и мусором. Он так рассвирепел, что приближенные и слово поперек боялись сказать.
Москвичам обязали следить за чистотой на улицах. Мусор и трупы животных надо было свозить в указанное место. Домовладельцам каждое утро приходилось выметать сор.
За соблюдением указа следили десятские (особые люди, которых выбирали по одному на каждые десять домов). Если кто-то нарушал санитарные правила, его довольно серьезно штрафовали. А уж если кого-то ловили на том, что он выбрасывал мусор или выливал помои в речки, то того предписано было государем нещадно бить батогами (палками), чтобы и другим неповадно было.
Контрафактные лекарства
Боролся Петр и с неизвестными снадобьями, которые заполонили российский рынок и нередко вызывали обратный эффект, не лечили, а калечили, а то и мору способствовали.
Рыночная торговля лекарствами была в одночасье лимитирована и ограничена. Но не бездумно запрещена, а приведена к европейскому образцу по подобию Немецкой слободы.
В 1701 году, в столице было открыто восемь частных аптек, где пациентов консультировали доктора. Первая из них располагалась, опять же, в Немецкой слободе (ныне это Аптекарский переулок). К сожалению, от той аптеки сохранилось только название переулка. Кстати, говорят, что в этом месте она была не единственной. Аптека здесь есть и сегодня, но, кажется ее владельцы, даже не представляют, что официальная фармацевтическая служба в России берет начало именно в этом месте, недалеко от палат царского лекаря Ван дер Гульста.
А еще важным доказательством того, что Петр все-таки любил Москву, хотя и променял ее на мечту, было строительство богаделен для нищих. К 1717 году в Москве при приходских церквях существовало около сотни таких богаделен. В приходах и женских монастырях также устраивались приюты для подкидышей.
Как пишет в своей монографии «Петр I» известный историк Николай Павленко:
«Вокруг Немецкой слободы при Петре I появлялись фабрики, в слободе открывались магазины европейского образца, рядом постепенно начала строиться знать – поближе к царю и его фаворитам. Так появились на Покровке, Разгуляе, Мясницкой, Басманной усадьбы петровских вельмож, например Юсуповых, Куракиных. Получивший после смерти Лефорта в собственность его дворец Александр Данилович Меншиков, светлейший князь и «полудержавный властелин», этим не удовлетворился, тем более что Лефортовский дворец часто использовал для жительства и приема послов сам царь. Там, где сегодня Чистые пруды, до вмешательства светлейшего князя и любимца Петра I были… Поганые болота, что-то вроде аэрационных полей.
По приказу Меншикова местность была очищена и застроена. Так и возникли Чистые пруды, дворец Меншикова на месте современного почтамта и церковь Архангела Гавриила на Чистых прудах, которую сегодня называют Меншикова башня».
На Красной площади устроили «Комедийную храмину» — театр, за плату открытый для всех желающих. При Петре же был заново отстроен Новодевичий монастырь, возведена Сухарева башня, построены храмы Святого Николая на Мясницкой, Иоанна Воина на Якиманке, Пресвятой Троицы на Капельках (1-й Мещанской), Петра и Павла на Басманной… Некоторые из церквей, как последняя из указанных, строились по чертежам, сделанным рукой самого царя.
В Немецкой слободе разместилось здание Сената, впоследствии переведенное в Петербург. Здесь же появились навигацкая школа и первая общеобразовательная гимназия…
В 1707 году в Лефортове открылись «Главная Военная гофшпиталь» (ныне Главный военный госпиталь имени Бурденко) и госпитальная школа (ныне здание Архитектурного института на Рождественке).
Что еще нужно для доказательства того, что Петр заботился о Москве? Да он хотел всю ее перестроить по европейскому образцу, который впервые увидел в Немецкой слободе, а затем во время великого посольства. Но в итоге он построил новую столицу на Неве, чем, в общем-то, спас старый город от полной перестройки и сохранил нам осколки допетровской Москвы. И та эклектика, которой мы сегодня любуемся – следствие преобразований Петра и последовавших за ними. Но начало перестройки привычного города было положено именно при Петре Великом, увидевшим то, что но хотел бы сделать по всей стране в Иноземной слободе.
Текст: Олег Фочкин. Историк Москвы, журналист, лауреат Всероссийской краеведческой премии «Малая родина» , коренной москвич, автор более 20 книг, в том числе, ряда книг о Москве.
Список источников и литературы:
Николай Павленко. Петр I. М.: Молодая гвардия (ЖЗЛ)Ю 1978.
Пол Бушкович. Петр Великий. Борьба за власть. СПб.: Дмитрий Буланин, 2021.
Александр Торопцев. Императорский дом Романовых. М.: ОЛМА Медиа групп, 2009.
Михаил Погодин. 17 первых лет в жизни императора Петра Великого. М.: Типография Фришъ, 1875.
Публикация является частью проекта «Столица на Яузе. Прогулки за Кукуй». Проект реализуется победителем конкурса «Музей 4.0» благотворительной программы «Музей без границ» благотворительного фонда Владимира Потанина.