Когда-то меня зацепили слова Юрия Лотмана о том, что, в отличие от многих видов искусства, эволюция города его же и разрушает: «В литературе, музыке, живописи <…> прошедшие культурные эпохи не исчезают без следа, а остаются в памяти культуры как вневременные: появление Моцарта не приводит к физическому уничтожению произведений Баха, футуристы «сбрасывают Пушкина с корабля современности», но не уничтожают его книг. В архитектуре старые здания сплошь и рядом сносятся или полностью перестраиваются. Исторический ансамбль — диалог между структурами различных эпох — сменяется вырванной из контекста «экспонатностью»».

Действительно, архитектурно город переписывается безвозвратно, как текст на том пергаменте. Поэтому еще внимательнее надо смотреть, кто его пишет, почему его меняют, и кто его читает. 

Конечно, невозможно застыть и ничего не менять, хотя бы потому, что “многие города (как текст) существуют тысячелетия. В то время как срок жизни “букв” и “слов” (зданий и архитектурных комплексов), их формирующих, как минимум на порядок меньше”. А исследователь модернизма Георг Шёльхаммер считает, что город и должен быть коллажем, “где различные элементы должны сохраняться, чтобы отражать непохожие идеи обществ, исторические периоды и движущие силы”.  

Думая об этом всем, полезно прогуляться где-нибудь в центре, например по Тверской. Зайти в арку дома № 6 и обнаружить там прекрасное Саввинское подворье. Или за памятником Пушкину (который и перевозили, и переписывали слова на постаменте) найти символическое надгробие, а под лестницей бывшего Пушкинского кинотеатра — памятный крест. Это следы Страстного монастыря. А можно зайти в Камергерский и увидеть более мягкое обращение с текстом. Здание МХАТа, построенное в начале XX века Шехтелем, за сто лет было дважды здесь процитировано. В первый раз в 1920-е, когда переулок назвали проездом Художественного театра (смена названий улиц, революционная и эволюционная — отдельная большая тема палимпсеста). А потом, когда переулок стал пешеходным, новые фонари сделали в форме мхатовских. Так и фиксируется genius loci.

А если после такой прогулки вы вечером вернетесь домой в какой-нибудь окраинный район — вы все равно  останетесь в пространстве городского палимпсеста. Так считает фотограф Максим Шер, который исследует архетипы, определяющие ландшафт постсоветского города, особенно его окраин. В его в проекте “Русский палимпсест” можно найти знакомое многим сочетание ампирного ДК на фоне хрущевок и “Пятерочку” с автобусной остановкой на первом плане.

А Иван Митин говорит о мифогеографической модели палимпсеста, в основе которой – представление о множественности интерпретаций каждого места. Они возникают в процессе постоянного анализа, описания и переосмысления пространственных мифов и свойств места, в итоге в нем как будто наслаиваются друг на друга разные “реальности”.