На самой границе Немецкой слободы, напротив построенного позже Елоховского собора, стоит удивительно красивый домик в псевдодорусском стиле, который неоднократно перестраивали в ХIХ и ХХ веках. Его история богата и интересна, и все продолжается с разными оттенками жизни и неожиданными находками. В настоящее время дом по адресу «Спартаковская улица, 16» по большей части принадлежит уже упомянутому храму. А на остальной расположены кафе, которые принадлежат уже частному лицу. А потому дом никак не придет в согласие и мирное состояние, даже с учетом того, что реставрация 2020 года шла под присмотром Департамента культурного наследия Москвы, и удалось избежать ошибок и нарушений, который преследовали первый этаж здания последние годы.
Но нам этот дом интересен именно с позиции исследования Немецкой слободы. Если встать к нему лицом со стороны улицы и зайти в трапезную, что расположена с правой стороны здания, можно сразу попасть в прошлое. Своды мягкими полукружиями обрамляют зал, а сама атмосфера погружает даже не на один, а несколько веков назад, заставляя фантазировать и искать исторические корни этого строения. Он чем-то напоминает сказочный терем. Именно этот правый угол здания, не трех-, а двухэтажный в отличие от поздней перестройки, помнит и Петра Первого, и Анну Монс, и многочисленных обитателей иноземной слободы.
Но давайте для начала вернемся к современному описанию:
Трехэтажное кирпичное здание главным фасадом выходит на красную линию застройки улицы Спартаковской. Точное время постройки и авторство первоначального объема не установлены. В 1816 году дом принадлежал купцу 2-ой гильдии А. Емельянову. В 1882-1909 годах реконструирован владельцем купцом Н.Я. Герасимовым по проекту архитекторов С. Кузнецова и В. Покровского с отделкой фасадов и интерьеров в неорусском стиле. Герасимов строит над старым зданием третий этаж и вплотную с левой стороны возводит новое строение, которое объединяет со старым одним фасадом в русском стиле (проект инженера Лаврова). В 1910-е гг. архитектор Кузнецов перестраивает здание.
Дом был построен в 1835-1845 гг. по проекту архитектора Тюрина. В основе дома сохранилась древняя двухэтажная палата, которая видна с противоположной стороны, по ходу движения от станции метро.
Сергей Дурылин, рассказывавший об этих местах в ХIХ-м веке писал: «Дом принадлежал Александре Павловне Матюшенковой выходил на Елоховскую, был белый кирпичный с закругленными окнами, с нижним жильем на крутых сводах, с островерхою вышкой, был похож на древнерусский терем».
Муж Матюшенковой был знаменитый московский врач-хирург Иван Петрович Матюшенков, любимый ученик и приемник по кафедре знаменитого Иноземцева, каплями которого лечилась вся Россия. Оба — и Иноземцев и Матюшенков славились не только своим врачебным искусством, но благотворительностью. После смерти Матюшенкова память об этом докторе продолжала жить в Москве, а особенно в Елохове, и перешла на его вдову, доживавшую свой век в большом старинном доме. Затем владельцы дома неоднократно менялись.
Но кто же был владельцем белокаменных палат до всех перечисленных уважаемых людей?
Давние предания связывают дом с именем Анны Монс. По одной из легенд часть Бауманской (Немецкой) улицы носила название Девкин переулок из-за Монс, потому что иначе как царскую девку ее и не воспринимали до поры.
В основе дома сохранилась древняя двухэтажная палата. По сохранившимся данным, дом мог принадлежать думному дворянину Циклеру, сыну полковника из «кормовых иноземцев» — тому самому, что был душою заговора против молодого Петра I. В этот дом и явился внезапно Петр на собрание заговорщиков. Так ли это – остается тайной. Но своды и манящий подвал убеждают нас – все так и было…
Этот эпизод нашел отражение в работах многих историков. Сестру Петра царевну Софью Алексеевну, заточенную в Новодевичий монастырь, но еще не постриженную в монахини неоднократно поднимали на шит недовольные Петром Первым, надеясь вернуть ее на трон.
Петр собирался уехать из Москвы с великим посольством, а потому прощальные пирушки с друзьями в немецкой слободы идут фактически нон-стоп. Так 22 февраля 1697 года накануне отъезда Франц Лефорт давал прощальный вечер в своем доме, с музыкой и танцами. Пир был в полном разгаре, когда Петру доложили, что просят его выйти в другую комнату, где его дожидаются два стрельца. Петр вышел к ним; они повалились перед ним на землю ниц и просили милости и пощады. Стрельцы донесли, что их бывший полковник, а ныне думный дворянин Иван Елисеевич Циклер подговаривает стрельцов зажечь в ту же ночь дом Лефорта и на пожаре умертвить государя. Одним из них доносителей был пятисотский Ларион Елизарьев, который в августе 1689 года уже предупреждал Петра о заговоре Шакловитого.
Царевна доверяла Циклеру как «самому ревностному приверженцу». Он был правой рукой стрелецкого вожака окольничего Федора Шакловитого и ближайшим «собеседником» идеолога антипетровской группировки боярина Ивана Михайловича Милославского.
Однако когда Шакловитый в 1689 году затеял мятеж против Петра, Цыклер, быстро понял на чьей стороне сила, явился к государю с доносом и сдал заговор на корню. Софья лишилась реальной власти, а Шакловитый – головы. Иван Циклер же получил звание думного дворянина и воеводство в Верхотурье (ныне Свердловская область)…
Петр хладнокровно выслушал донесение стрельцов, расспросил, где собрались заговорщики, и пошел назад к пирующим. Там он очень спокойно объявил, что есть дело, которое требует его немедленного присутствия, но просил дождаться его и не прерывать веселья, выбрал нескольких сильных и приверженных к себе людей, вместе с ними вышел и, не говоря им, в чем дело, прямо поехал в дом Циклера; неожиданно вошел в комнату, наполненную заговорщиками, навел на них ужас своим грозным видом и тут же приказал схватить и связать Циклера и отвезти его в село Преображенское, где допросил.
По другой версии два стрельца явились не к Петру, а к его дяде Льву Нарышкину, а тот уже отправил гонца к царствующему племяннику.
Исторический анекдот
Два стрелецких начальника – Циклер и Соковнин – возмутили стрелецкую роту и решили убить Петра. Заговорщики в назначенный день собрались обедать у Соковнина; здесь они должны были провести время до ночи, а в полночь зажечь два дома и быть тут же на месте. После того как два стрельца все рассказали государю, он написал записку Лопухину, приказав ему собрать роту и 23 февраля 1697 годаоколо 11 часов скрытно подойти к дому Соковнина, окружить его и захватить всех, кто там будет. Спустя некоторое время царь забыл, в котором часу он дал распоряжение Лопухину, и, думая, что он назначил в десятом часу, отправился сам к дому Соковнина. Однако у дома заговорщика людей Лопухина не оказалось. Петр, недолго думая, вошел во двор, но и здесь никого не увидел. Он вошел в дом, и оказался один на один с заговорщиками. Изумленные злодеи, увидев царя, поклонились. Царь, чтобы объяснить свой нежданный визит, сказал, что ехал мимо, увидел свет в окнах, и решил зайти, навестить хозяина. Раздосадованный на неприбытие Лопухина, Государь однако не показывал своего неудовольствия. Он сидел довольно долго и даже пил, когда злодеи пили за его здоровье. Наконец один из стрельцов думая, что царь не увидит и не догадается, сказал потихоньку, обращаясь к Соковнину:
-Пора, брат?…
— Нет еще, — отвечал также тихо Соковнин.
В эту самую минуту Петр вскочил с места и закричал:
— А я думаю, самое время! – и повалил Соковнина.
Тут же на счастье подъехал Лопухин с ротой, и повязали всех…
«Список об изменниках», дошедший до наших дней и подробно описывающий происходившее, перечисляет заговорщиков: «окольничий Алешка Соковнин, думный дворянин Ивашка Циклер, стольник Федька Пушкин, стрельцы Васька Филиппов, Федька Рожин, донской казак Петрушка Лукьянов». Упомянутый Алексей Прокофьевич Соковнин был родным братом знаменитой боярыни Морозовой, а Федор Матвеевич Пушкин приходился зятем Циклеру и дальним родственником предков Александра Сергеевича Пушкина.
На известной картине показано, что Петр лично арестовал всех заговорщиков. На самом деле, если верить сохранившимся документам, брали их всех поодиночке, не сидели они в тот вечер за одним столом. А там уже начались пытки, и Петр на дознании присутствовал лично, не явившись даже на приятельские посиделки в течении четырех дней. Все это время пытали Циклера, и он не выдержал, сдал Соковнина. Так что вся эта история растянулась на несколько дней, разом с заговорщиками не разобрались.
Все шестеро заговорщиков были умерщвлены 4 марта 1697 года, за несколько дней до отъезда Петра с Великим посольством. Циклера и Соковнина четвертовали, остальным отрубили головы и на специальном помосте разместили на шестах, где они находились несколько месяцев.
Что стало с палатами Циклера и кто в них жил после, еще предстоит уточнить.
Но есть текст приговора, который может послужить отправной точкой будущих исследований:
«У Алешкиных детей Соковнина, у Василья, у Федора, у Петра, у Ивашковых детей Цыклера чины их, к которым они написаны в Розряде, за воровство отцов их отнять и написать их, Василья с братьями, по Белугороду и служить им в Белогороцком полку, а Цыклеровых по Курску. А к Москве им без указу великого государя не ездить же. А из поместей их и из вотчин и особых их дач дать им: Василью 25 дворов, а Федору и Петру и Ивашковым детям Цыклера по 5-и дворов. А буде за ними особых дач нет и им дать то ж число ис поместий и из вотчин отцов их. А Федькиным детям Пушкина из поместий и из вотчин и из их особых дач, за воровство отца их не давать, а отписать те ево Федькины и детей ево и достальные Ивашковы и Алешкины и детей их поместья и вотчины, и московские их дворы, и животы на великого государя и по оценке продать, а деньги взять в ево, государеву, казну.
А женам их, Ивашкове и Алешкине и Федькине, и дочерям-девкам ис тех их поместий и вотчин ничего не давать; а дать им загородные их дворы, да из животов их дать против того, как дано Федькиной жене Шакловитого.
А людей Алешкиных и Ивашковых и Федькиных отпустить.
А Лариона Елизарьева за то, что он про то убивство ему, великому государю, известил, пожаловал великий государь в дьяки. Да ему ж дать из Ивашковых поместей и вотчин Цыклера 50 дворов крестьянских. А Григорья Силина — в старые подьячие, да ему ж дать из ево, Ивашковых, животов на 1000 рублев и быть им у дел на Житном дворе, что у Мясницких ворот».
По преданию, родственникам удалось захоронить голову Соковнина у алтаря церкви Николы «Красный звон» в Китай-городе. А Циклера. Якобы похоронили на немецком кладбище, что теперь не представляется возможным проверить.
Вот так решилась судьба заговорщиков и их семей, равно как и всего хозяйства, к которым относились и палаты, встроенные в более поздний дом №16 по Спартаковской улице.
После заговора Циклера стрельцы были устранены от содержания караулов в Кремле и во всем городе; их сменили Преображенцы и Семеновцы.
Текст: Олег Фочкин. Историк Москвы, журналист, лауреат Всероссийской краеведческой премии «Малая родина» , коренной москвич, автор более 20 книг, в том числе, ряда книг о Москве.
Фото: Олег Фочкин, материалы из открытых источников.
Публикация является частью проекта «Столица на Яузе. Прогулки за Кукуй». Проект реализуется при поддержке фонда Потанина.